Сами они гайнинцы, или как легенда когда-то была эпосом

Известно, что эпос является результатом длительного коллективного творчества не одного поколения. Поэтому у него нет конкретного автора, творца. Как писал А.В.Веселовский, в создании эпоса огромную роль играли лиро-эпические песни, которые появились как отклик на происходящее или на прошлые исторические события, которые сыграли огромную роль в судьбе народа. Через некоторое время острота событий притупляется, эмоции утихают и рождается эпическая песня. Схожесть тем и героев, логическая цепочка развивающихся событий приводит к образованию циклов, складывающихся в эпос, в котором еще наблюдается ритульность, сакральность, но усиливается героическое, реалистическое начало [Веселовский, 1940, с.56-57].

Подобное явление можно проследить и в башкирском эпосотворчестве. Так, основе циклов кубаиров — эпических поэтических произведений, возможно, зарождался башкирский народный эпос «Урал-батыр». Если это так по-Веселовскому, то эпос, пройдя какое-то время, соответственно, может обратно распадаться на отдельные песни, кубаиры, легенды, даже мифы. Например, в башкирском народном творчестве известен кубаир «Карас и Акша», вплетенное в предание-риваят о схватке башкирского и казахского батыров. По своему эпическому масштабу, героической пафосности и идейно-тематической художественной направленности это произведение представляется неким осколком какого-то отдельного исторического эпоса. Именно такая вероятность позволила башкирскому ученому Нуру Зарипову включить его в том «Исторические кубаиры» многотомного академического свода «Башкирское народное творчество» [Башкирское народное творчество: исторический эпос и хакаяты (итрэк), 2000, с. 217-220].

Осколками эпоса, возможно, могут быть и мифические легенды, в основе которых лежат сакральные поверья людей, развивается древний сюжет борьбы первопредка — культурного героя с демоническими силами, утверждение добра и справедливости, возвращение небесного светила или огня на землю, обнаружение новых плодородных земель для жизни и т.д. Так в древнем якутском народном эпосе — олонхо об Эр-Соготох, как известно, он является первопредком и ищет себе спутницу, чтобы стать родоначальником людей, рода, племени. Миф о культурном герое более всего сохранился в преданиях о первопредке якутов Эр-Соготохе [Мелетинский, 1976, с. 272]. В древних сказаниях о Сосруко повествуется, как культурный герой добывает огонь. А в карело-финском сказании герой совершает космоногическое деяние, добыв небесное светило [Мелетинский,1976, с..273], что, возможно, легло в основу финского эпоса «Калевала».

В башкирском народном творчестве есть легенда «Тулвинцы» (также известны варианты «Айна и Гайна», «Гайна), в которой повествуется архаическая история о происхождении башкирского племени гайна, добывание с помощью тотемного животного оленя плодородной земли для начала жизни нового племени. Более всего древний солярный мотив о спасении солнца сохранился в двух вариантах легенды. Легенда «Тулвинцы» начинается следующим образом: «...В давние времена в эти края верхом на оленях пришли два брата. Одного звали Айна, другого — Гайна. На каждого из них по оленю, оба оленя — белые. Пришли, а здесь — ни души...» [Башкирское народное творчество: легенды и предания, 1997, с. 114-115] .

Наличие в легенде двух братьев отсылает нас к так называемым близнечным мифам, согласно которым главными героями являются братья близнецы в том числе. В них, согласно архаического эпоса, один из них обычно вершит только добрые дела, второй — лишь отрицательные. Такое положение вещей, дуальность братьев вызывает устойчивую аллюзию на башкирский народный архаический эпос «Урал-батыр». В нашем же случае также повествуется о двух братьях. В ходе развития событий не говорится о том, дуален ли Айна к Гайне, который и спас солнце. Однако все по порядку.

Земля, на которую пришли два брата, была пустынна, хотя было много зеленой травы, куда они пустили пастись своих оленей, а сами легли отдохнуть. Пока они спали, кто-то так извел их оленей, что к утру они выглядели взмыленными и изможденными. Братья решили выяснить причину такого состояния своих животных: ночью стали по очереди сторожить их. Желание понять причину ущербности чего-либо или кого-либо представляет собой зарождение конфликта, влекущего за собой ряд действий, обычно их очередность. В одну из ночей около животных сперва дежурит старший брат, во вторую ночь — средний, в следующую ночь — третий, младший. Эта очередность в попытке разрешения конфликта является характерным художественным элементом для волшебных сказок. Гайнинскую легенду от сказок отличает четное количество дежуривших героев. Но, как и в сказке, один из братьев обнаруживает некое мифическое существо, изматывающее всю ночь оленей.

Как видим, легенда умалчивает о характере и намерениях брата Айна. Он сходит со сцены действа, погибая от рук Тулауа из мифического рода ар. А в варианте легенды «Гайна» вовсе он не упоминается, события разворачиваются вокруг одного брата по имени Гайна. В то время, как в варианте «Айна и Гайна» братья, о которых не уточняется кто старший, а кто младший, возможно, они были близнецами, живут и действуют сплоченно и вместе добывают солнце. Причина этого, вероятно, кроется в стирании из памяти целостной картины некогда бывшего древнего эпоса. В его осколке в виде мифологической легенды знания сказителей уже утрачены, что привело к разрушению эпического сюжета, десакрализации древних верований и ритуалов. «По мере трансформации близнечных представлений утрачивается антогонизм божественных близнецов, позднее из мифа устраняется один из близнецов» [Мифы народов мира, 1987, с. 176]

Известно, что в этногенетических легендах повествуется история происхождения того или иного рода или племени, освоение плодородных земель для зарождения новой жизни. У башкир, например, кроме крупных семи родов существует много разных родов и племен, которые подразделяются на мелкие подгруппы — ара, аймак, о происхождении которых рассказываются в различных легендах («Откуда произошло слово башкорт?», «Род волков», «Семь родов», «Род кыпчак», «Кыпчаки» и др.). Каждый род или племя отличают специальные родовые знаки — тамги, клич — оран, тотемное дерево, птица. Так, род Кырагай-Кыпчак отличается от других своим деревом карагач, кличем «Туксаба!», птицей ястреб. Это, как известно, является отличительными чертами родов и племен. Конечно, народ всегда ценил свою родовую атрибутику, наделял ее сакральным смыслом и берег, передавая как наследие из поколения в поколение. У истоков происхождения рода или племени могло стоять какое-нибудь животное, которое помогало культурному герою-демиургу. Одним из таких, например, являются олени или маралы, которые также считаются священным животным у кыргызов. Как гласит легенда, кыргызский род Бого произошел от маралов или оленей, которые спасли от верной голодной смерти двух сирот — мальчика и девочку. Дети подросли, и в результате их союза, родился сын по имени Богобай, который женился на девушке из рода Кыпчак. По легенде, именно от родившихся у них сыновей произошло племя Бога. Тамгой этого племени является олений рог, а кличем — «Бога!» — эта легенда упоминается в повести Чингиза Айтматова «Белый пароход» .

Как видим, у кыргыз олень также был священным животным, и эта легенда вызывает устойчивую реминисценцию на башкирскую легенду «Айна и Гайна». В башкирской легенде, как было сказано, братья на долину реки Тол прибыли именно на двух белых оленях. На его рогах Гайна вывез солнце на белый свет из-под земли. Данный мотив вызволения небесного светила из плена своими корнями восходит к мифологии индоевропейских, кавказских, урало-алтайских и палеоазиатских народов и т.д. [Илимбетова, 2012, с. 165]. Вообще, олень в рассматриваемом произведении выполняет важную идейно-художественную функцию, заключающуюся в выборе благополучного места для жизни, продолжения рода, что является традиционным мотивом для этногенетических легенд башкирского народа. Так, в легендах «Откуда пришел башкир», «Река Буреле», «Айлинцы, Мурзы, Тираклинцы» и др. волки или табун лошадей находят благодатный край с сочной травой и полноводными реками [Башкирское народное творчество: легенды и предания, 1997, с. 104-105, 106, 120]. Долины реки Тол, куда, как гласит легенда «Айна и Гайна», пришли олени, также были богаты сочной травой, что было важно, прежде всего, для кочевника. Олень в данном случае приводит людей в эти живописные края.

Однако более всего четкое очертание отсылки башкирского мифа приобретает при упоминании другой древней кыргызской легенды. Согласно ей во время охоты братьям встретился олень. Когда охотники только хотели его пристрелить, как к ним вдруг вышла девушка неписаной красоты с оленьими рогами на голове и попросила не стрелять в животного, говоря, что это ее брат. В благодарность она вышла замуж за одного из двух братьев. Наличие на ее голове оленьих рогов позволило называть ее Рогатая госпожа — байбисэ. Она также была хранительницей священного озера Иссык-Куль [по Смирновой]. Однако в башкирском народном творчестве есть собственно волшебная сказка «Булансы-Мэргэн», в которой рассказывается о джигите — метком охотнике на оленей — болан [Башкирское народное творчество: сказки о животных и волшебные сказки, кн.1, с. 112]. Видимо, она произошла опять же в результате десакрализации духовных ценностей и поверий народа, когда оленей начали потреблять в пищу.

В башкирской легенде «Айна и Гайна» также упоминается девушка. Однако сперва она предстала перед братьями в образе вышеупомянутого существа ар — прообраза башкирского лесного шурале или ярымтыка, который всю ночь изматывал оленей: безобразное совершенно нагое существо с телом покрытым шерстью, с обвислыми грудями, одну из которых оно закинуло за шею, вторую обернуло вокруг талии. Однако, когда Гайна за то, что оно замучило оленей, стал его хлестать, оно приняло образ девушки. Тогда Гайна женился на ней, в результате их брака и распространилось башкирское племя гайна [Башкирское народное творчество: легенды и предания, 1997, с. 114-115, 372-373].

Вообще мифические существа играли большую роль в формировании представления о жизни и окружающем мире у древних предков. Так, легенду о происхождении деревни Удик-Елпачиха Бардымского района также связывают с этим мифическим существом ар, точнее, с людьми ар («Удик — означает один. Здесь жил народ ар»), «Ар — означает первое. Название Удик тоже означает первого человека» и т.д. [Фольклор гайнинских башкир, 2012, с. 6]. Следует отметить, что жители утверждают, что название деревни произошло от удмуртского слова «одüг» — «удик» — «один или первый». Видимо, этот народ давно ассимилировался, оставив свои языковые особенности в речи гайнинцев. И, когда говорят, что они «... (деревни. — Н.Х.) Барда, Арамаул, Тауауыл, Искер, Удик — все (они) ары...», то, возможно, подразумевают родо-племенное подразделение «ар» — «удмурты» или мифическое существо «ар» также, как и подразделение хорьков среди усярган Хайбуллинского района или шурале-ярымтык среди племени кыпчак Бурзянского района республики Башкортостостан и т.д. [Хуббитдинова, Юлдыбаева, Салихов, 2019, с. 169].

Возвращаясь к выбору в качестве первопредка некоего мифического существа, скажем, что это было характерно для этногенетических легенд для решения неких идейно-эстетических, художественных задач. Так, могли считать себя потомками чингизидов или других известных из истории народа вельмож (Муйтен-бий, Чингиз-хан), а также мифических существ — шурале (леший — хозяин леса), шайтан, ярымтык — пэри или шурале (существуют легенды «Шайтаново племя», «Ара* бире», «Чертов ара» и т.д). Если племя, якобы восходящее своими корнями к известным историческим личностям, призван представлять его силу и мощь, то мифические персонажи, животные в том числе, которых представляли как прародителя племени, являлись тотемными, священными существами. Так мифическое существо стал выполнять функцию первопредка, прародителя, что является традиционным явлением в фольклоре.

Упомянутые же в рассматриваемой легенде олени, возможно, являлись тотемными животными у гайнинцев.

Относительно художественно-эстетической функциональности мотива спасения солнца или другого космического тела с помощью оленя скажем, что он является достаточно древним мотивом. В архаичных сказаниях, мифах «в начале мифологического времени солнце, как и другие светила, отсутствуют. К числу солярных мифов принадлежат мифы об исчезновении и возвращении солнца» [Мифы народов мира, 1988, с. 461]. В легенде об Айне и Гайне, как видим, отразился этот древний солярный мотив, который в последствии переплетается с мотивом женитьбы героя на мифическом существе из рода ар (следовательно, необычного, ритуализированного), что положило начало племени гайна. Наличие древних сакральных представлений о солнце, сюжете солярного мифа, культурного героя первопредка — зачинателя рода или племени, образа тотемного животного оленя говорит об эпичности данного произведения, масштабности эпического мышления этого народа. Как невозможно сегодня обнаружить в народе изложение целостного эпоса, а лишь фрагменты его, так и в случае с этногенетической легендой «Айна и Гайна» и ее вариантами целостность эпоса могла быть утрачена, и Кирею Мэргену удалось записать такой же фрагмент какого-то древнего эпоса в виде легенды. В этом отношении архаическим эпосам «Урал-батыр» и «Акбузат» повезло в том смысле, что они были зафиксированы видным ученым Мухаметшой Бурангуловым в более ранние периоды (1910 г. и 1917 г. соответственно). Эпос об Айне и Гайне к моменту своей записи в 1963 году мог уже пережить десакрализацию, когда произошло, по-Мелетинскому, «ослабление строгой веры в истинность мифических «событий» [Мелетинский, 1976, с.264]. Впоследствии эпос мог сузиться до сказки, легенды, сказаний — хикаят и т.д. В данном случае перед нами он сохранился в виде легенды «Айна и Гайна» как драгоценный осколок древнего эпоса гайнинцев.

Этому процессу также способствовало то, что северо-западные башкиры племени гайна по велению судьбы оказались отрезанными от основной исторической родины — исторического Башкортостана (в отличие от своих соплеменников, проживающих на территории Республики Башкортостан). Ввиду того, что в их жизнь начинает вторгаться инонациональная культура, что способствовало татаризации региона, приведшая с собой усиленную исламизацию. Последнее более всего вытеснило из человеческой памяти этнических архаических традиций и знаний (об этом свидетельствует и современная практика полевых исследований, в данном регионе в том числе).

Таким образом, варианты этногенетической легенды «Айна и Гайна» дошли до нас благодаря их фиксации в 1963 г. известным башкирским ученым Киреем Мэргэном. И это благодаря тому, что на его пути встретились Хайдархан Ибрагимов в дер.Удик, Байрамша Биккужин в дер.Султанай, Кави Юлаев в дер.Киан, от которых легенда и была зписана. Это является таковым при поверхностном наблюдении. Однако знания об истории возникновения эпоса и законов эпосотворчества, времени его исчезновения позволяют взглянуть на легендарный сюжет с другого ракурса и рассмотреть более углубленно. Если миф, пережив десакрализацию и деритуализацию в связи с обесцениванием начальных древних верований и представлений о мире, может распадаться на сказки, то архаический эпос, в свою очередь, именно по этой же причине может разложиться на мифологические легенды. Следовательно, перед нами осколок, одна из частей или краткое переложение некогда известного архаического эпоса о возвращении культурным героем первопредком солнца верхом на белом олене, также открывшем плодородные земли для жизни нового племени. В целом, можно сказать, что схожую судьбу разделили и другие подобные этногенетические легенды, основывающиеся на древних сакральных, ритуальных, тотемных верованиях, солярных мифах, в основе своем могут являться остатком, следствием некогда существующего архаичного эпоса. Однако выводы, сделанные в данной статье, нельзя считать окончательными и требуют дальнейшего изучения.