Образ башкирского сэсэна в русской литературе

Искусство сэсэнов, кураистов издревле пользовалось особым уважением народа. Однажды сказанное ими поэтическое слово передавалось из поколения в поколение как завет. В отечественной литературе создана целая галерея неповторимых образов башкирских сэсэнов, устами которых авторы передают историю, мечты и чаяния народа. Почтительное отношение башкир к сэсэнам– кураистам ярко запечатлено и в произведениях русских авторов. Так, в рассказе А.Г.Туркина «Ибрагим» повествуется:

«И те, кто узнал о приходе Аллаяра, сходились в избу, где останавливался старик, весело с ним здоровались и чмокали от удовольствия губами. Аллаяра сажали на самое почетное место на нарах, угощали чаем и маханом… Отдохнув и согревшись, он развязывал узелок, который всегда носил с собой, и с важным видом доставал потертый курай – старую музыкальную дудку из дерева».[Туркин, 1988: 25]

Мелодии курая Аллаяра передают не только красоту и богатство Урала, но и страдания народа:

«…в песнях вспоминались прежние гордые батыры, их резвые кони и острые, певучие стрелы. Куда девалась широкая свобода былых дней, лихие наезды и былая отвага умирающего народа?».[Туркин, 1988: 26]

В романе «Домик на Сакмаре» Д. А. Лебедева воссоздается образ народного умельца Ибрагима:

«Курайчи теперь мало, – где найдешь курайчи? Свадьбу широкую справлять надо – как можно без курайчи? А Ибрагим придет, в руки свои старые подует, по тюбетейке себя похлопает, задумается. Глаза к небу поднимет …и поет, – ах, как поет седой курайчи!» [Лебедев, 1929: 29]

Колоритные образы башкирских сказителей и певцов в ХIХ веке создали Д. Н. Мамин–Сибиряк, П. И. Добротворский и другие. Образы мастеров горлового пения встречаются в творчестве А. К. Толстого, М. В. Авдеева. Значительное место занимают герои–мастера народного искусства в русской литературе первой половины ХХ века. Яркие образы сэсэнов находим в произведениях Н. А. Крашенинникова. Сюжет, услышанный от носителей народной мудрости, в литературной обработке вводится в художественную ткань многих его произведений. На эту особенность творческой манеры Н. А. Крашенинникова обратили внимание как в русской, так и в зарубежной периодической печати [Рахимкулов, 1977]. Мастерством кураистов автор передает не только радостные моменты из жизни башкир, но и трагические страницы истории народа, его страдания и боль. Так, в рассказе «Песня курайсы» задушевная грустная мелодия безымянного певца–кураиста переполнена мотивами тоски и уныния. Песня «О Перовском походе», которую исполняет курайсы, звучит как стон многострадального народа, ведь этот поход стоил башкирам многих человеческих жизней: «Ушло много тысяч, – вернулось два ста!» – вот смысл песни.

В рассказах «Башкирские скачки» (1901), «Ночь на пасеке» (1903) Н. А. Крашенинникова также можно встретить образы башкирских музыкантов. Выразителем народных дум и чаяний предстает на страницах романа «На Великой летной тропе» А. В. Кожевникова главный герой Бурнус. Он искусно играет на курае, и все его грустные мелодии проникнуты болью и тревогой за народные судьбы.

Неоднократные обращения к близким и родной природе – рекам, горам и кураю – сближают монолог героя с башкирскими народными песнями. По справедливому мнению С. Г. Рыбакова, главный источник поэтического вдохновения башкирских певцов и музыкантов восходит к героическому прошлому их предков. Народ слагает песни «о памятных делах и славных предках», прославивших Родину ратными подвигами и «гулом восстаний» [Атанова, Рахимкулов, 1975: 140].

Особенно часто встречаются в литературе образ народного певца–импровизатора Салавата и песни о нем в исполнении народных сэсэнов. Например, в романе С. П. Злобина «Салават Юлаев» наряду с башкирскими народными песнями и их традициями использовано также творчество самого Салавата. Грустная песня «Поскакал бы я вперед, да вокруг болото…» звучит в тот момент, когда герой оказывается в сложной обстановке предательства башкир, и глубже и правдиво передает психологическое состояние руководителя:

«Окружила мой аул солдатская рота, крикнул клич я, да друзей надежных не стало…» [Злобин, 1982: 394]

Вместе с переводами подлинных песен героя приведены несколько подражательных имитаций, написанных автором в духе башкирской народной поэзии. В повести Н. П. Задорнова «Могусюмка и Гурьяныч» в исполнении старика Ирназара передается популярная песня о вожде восстания:

«Богатырь Салават молодой Камчатная шапка на твоей голове, – В степном Урале пал прошел, Стоит горелая трава. В руках горячего коня не удержать, – Смелый батыр Салават На боярские усадьбы Палы пускал».[Задорнов, 1983: 82]

Данный фольклорный материал включен в главу «Куль–тамак», где описывается приезд главного героя Могусюмки с товарищами в гости к односельчанам. Песня Ирназара о Салавате звучит как напутствие им, молодым: бороться, не жалея себя, за свою родную землю. Как свидетельствуют многочисленные примеры из башкирского фольклора, по народному представлению идеальным героем может считаться только тот, кто владеет не только физическими и моральными качествами, но и искусством сэсэна, певца–импровизатора, кураиста. Такими талантами наделен в романе и Могусюмка, который поет песни о родных лесах, о Салавате–батыре, а его игра на курае сравнивается с пением соловья, журчанием родника.

Народные песни о Салавате помогают ярче и рельефнее раскрыть духовный мир героя и башкир, а также служат бесценным материалом для создания сюжета в произведениях В. И. Герасимова «СалаватЮлаев», Е. А. Федорова «Каменный пояс». Глубже раскрыть характеры героев помогают звучные протяжные мелодии курая и в повести Е.Ильиной «Четвертая высота». Автор не приводит слова народной песни, однако по впечатлениям и воспоминаниям персонажей, слушающих мелодию курая в исполнении Кадыра Хабибуллина, можно догадаться, что это песня об Ашкадаре, вольном башкирском крае.

«В вагоне снова раздались глуховатые, грустные звуки. Повеяло воздухом Башкирии, вольным простором ее степей, степным ветром. Хабибуллин играл задумчиво, неторопливо… – А ты про что играл? – спросила Гуля. Кадыр задумался. Потом, нахмурив брови, стал объяснять. – Я так играл, – сказал он медленно и чуть–чуть застенчиво. – Есть река Ашкадар. Знаешь? Там камыш растет. Вот как раз такой. Видишь? – Кадыр показал свою дудочку. – Срезал я камыш и курай себе сделал. Про это самое я играл: про реку Ашкадар, про камыш, про, то, как птицы поют, как весной снег поет, как река поет».

Истолкование героем содержания и смысла только что прозвучавшей в его собственном исполнении песни верно передает главную суть и назначение таких шедевров башкирского мелоса, как «Урал» и «Ашкадар».

В литературе второй половины ХХ века галерею народных певцов и музыкантов пополнили образы седого кураиста (И. П. Недолин «Перевал»), Сабира Азатова (И. В. Сотников «Сильнее огня») и т.д. В отличие от предшествующего периода в них курайсы предстает не только повествователем трагических страниц истории народа, но и певцом новой счастливой жизни. Особенно ярко отразилось это в «Песне старого курайсы» П. А. Куликова [Куликов, 1966]. В начале стихотворения «седовласый, испытанный в битвах джигит» исполняет старинную песнь о Салавате–батыре. И вот «Обрывается грустная песнь, как струна, / Уходит певец от проклятого века». Старый курайсы слагает новые песни о родном крае, который «цветет и мужает», где «степь раскинулась шалью чудесно цветной», «уходят в столицу с углем поезда». «Как подарок от внуков певца Салавата, Свет пурпурный струит с паровоза звезда». Основную идею этого стихотворения передают строчки о том, что «для грусти исчезли причины» и старик «славит кураем своим патриотов, которые строят такие машины».

В исполнении народных певцов авторы демонстрируют не только музыкальное искусство, но и богатое устное наследие башкирского народа. Издавна башкирские сэсэны предваряли свое выступление рассказом об истории исполняемой песни. Эта особенность музыкального творчества сэсэснов отразилась и в произведениях русских писателей. В повести «Перевал» И. П. Недолина седой кураист перед исполнением народной мелодии «Шаурекей» рассказывает собравшемуся народу историю любви Курамши и Шевре, слушателями которой оказались и бойцы многонационального партизанского отряда. Русский писатель, дав развернутую предысторию народной песни, знакомит воинов не только с патриархальными традициями башкирского народа, а также рельефно показывает важную особенность башкирского музыкального фольклора, имевшего глубокие корни.

В современной русской и русскоязычной литературе о Башкортостане образ курая часто встречается в поэтических произведениях. Глубоким философским содержанием проникнуто стихотворение В. С. Виноградского «Кураю», воспевается этот национальный инструмент в поэзии Г. П. Молодцова, В. А. Трубицына, Г. И. Кацерика, Р. В. Паля. Фольклорный материал, интерпретированный через восприятие и в исполнении сэсэнов и кураистов, творцов и хранителей народной мудрости – это часть народной жизни. Песенные мотивы выполняют в художественном тексте следующие функции: используются как средства художественного изображения жизни народа; выражают эмоциональное отношение к событиям или какие–либо чувства и переживания героя; служат для поэтизации героев; рассказывают о каком–либо историческом событии или такой известной личности, как Салават Юлаев; выполняют сюжетообразующую роль; являются композиционно необходимым элементом для более эмоционального восприятия описанных событий.

Список литературы

1. Беляев, Т. Куз–Курпяч, башкирская повесть, писанная на башкирском языке одним курайчем и переведенная на российский в долинах гор Рифейских, 1809 г. [Текст] / Т. Беляев// Башкирия в русской литературе: в 6 т. Т. 1. – Уфа, 1989. – С. 247–219.

2. Злобин С. П. По Башкирии [Текст]/ С.П. Злобин // Башкирия в русской литературе: в 6 т. Т. 4. – Уфа, 1997. – С. 140–158.

3. Туркин А. Г. Повесть и рассказы [Текст]/ А.Г. Туркин. – Уфа, 1988. – С. 26.

4. Лебедев Д.А. Домик на Сакмаре. Роман из жизни Башкирии [Текст]/Д.А.Лебедев. –М.; Л., 1929. – С. 29.

5. Рахимкулов М.Г. Демократический писатель дореволюционной Башкирии [Текст]/ М. Г. Рахимкулов // Крашенинников Н. А. Амеля. Роман и рассказы. – Уфа, 1977. – С. 5–9.

6. Атанова Л. П., Рахимкулов М. Г. С. Г. Рыбаков – собиратель и исследователь башкирских народных песен [Текст]/ Л.П.Атанова, М.Г.Рахимкулов // Фольклор народов РСФСР: межвузовский научный сборник. – Уфа, 1975. – С. 140.

7. Злобин С. П. Салават Юлаев: исторический роман [Текст]/ С.П. Злобин. – Уфа, 1982. – 432 с.

8. Задорнов Н. П. Могусюмка и Гурьяныч: повесть [Текст]/ Н.П.Задорнов. – Уфа, 1983. – 280 с.

9. Куликов П. А. Песня старого курайсы [Текст]/ П.А.Куликов // Башкирия в русской литературе: в 5 т. Т. 4. – Уфа, 1966. – С. 356–357.

*Материал публикуется только на русском языке