«Перепись наций» Егора Лигачева и как в 1990-е башкир положили на алтарь либеральной идеологии

Об «Аномальной переписи» 1989 года рассказывает член Исполкома ВКБ, директор Центра социокультурного моделирования, член Экспертного совета при ФАДН России, кандидат философских наук Азат Бердин

Говоря о переписи 1989 года сейчас - будет достаточно, если мы остановимся только на одном из аспектов переписи, переписного процесса в целом, поскольку сейчас подходит перепись двадцатого года и вокруг этого процесса очень много политизации, очень много спекуляций, очень много различных мифов.

В братском Татарстане мифы популярны

Одним из таких достаточно расхожих мифов являются мифы, которые группируются вокруг переписи 1989 года. Особенно они популярны в братском Татарстане.

Это является одним из таких очень прочно укорененных мифов в самом сознании не только татаристов как идеологов, но и татарской интеллигенции в целом.

Да и в общем-то, и в самой Башкирия — тоже. Потому, что даже те же самые башкирские идеологи, когда речь заходит о переписи 1989 года, начинают теряться и говорить о «трагической демографии» и так далее.

На самом деле тут ситуация была немножко не в том: она укоренена даже не в истории, а в политологических совершенно реалиях.

Наука за целостный анализ, а не за выводы на основе единичных эпизодов

В татаристской (я подчеркиваю, не «татарской», а «татаристской» — подчеркиваю ее идеологичность) публицистике принято выпячивать именно перепись 1989 года.

Они стараются по совершенно непонятным основаниям выпячивать именно ее как единственно правильную перепись.

Оно и понятно, поскольку если начать ее сравнивать со всеми остальными предшествующим и последующими переписями — она резко выбивается из ряда. Хотя, казалось бы, по чисто научным критериям мы должны, наоборот, признать какой-то аномалией именно одну выбивающуюся перепись, а не все остальные. Но этого не происходит.

Почему же так произошло и в чем причина живучести этого мифа?

Во-первых, следует сразу напомнить о том, что эта конфликтная ситуация строилась на существовании феномена башкиро-татарского «пограничья» и «плавающей» этно-идентичности на востоке Татарстана и на северо-западе Башкортостана.

Ну, на востоке Татарстана к той поре все уже было забетонировано прочно: татарский проект активно развивался и в советское время. И там достаточно быстро все было приведено к единому знаменателю: татары хоть татарского, хоть башкирского происхождения - есть татары. А в Башкортостане как была, так и оставалась достаточно большая татарская община. Соответственно, продолжалась реализация "татарского проекта".

Никто и не собирался отрицать его существование.

Но наряду с татарским и башкирским проектами существует вот именно эта группа населения с двойственной идентичностью. Группа, которая при определенном административном, идеологическом или прочем нажиме может записаться одной из своих идентичностей: либо башкирами либо татарами.

В 1989 году КПСС - все еще рулевой страны, а Минтимер Шаймиев - партийная элита

Дело в том, что предшествующие переписи до 1989 года — 1979 года и ранее — они преследовали цель, которую преследуют при любой обычной переписи: то есть учета населения с подробностями хозяйствования — что совершенно необходимо любому государству.

А 1989 год — это уже не время, когда все строилось и развивалось. Это время перед самым развалом страны, развалом целенаправленным, исходящим из Центра, исходящим из Москвы. Когда часть элиты уже решила сдать страну и в обмен на утерю страной своего великодержавного статуса, в обмен на утерю всех наших традиционных ценностей — включая и дружбу народов — приватизировать власть, приватизировать собственность. Даже ценой развала страны. «Величайшей геополитической катастрофы ХХ века» — как Путин потом выражался. Курс был именно на это.

Говорить, якобы индивидуальность переписи 1989 года заключается именно в ее демократичности — на самом деле для обществоведа это абсурд. Так можно было говорить разве что в самом 1989 году, в начале 1990-х годов — то есть во времена Перестройки и всего последующего безобразия.

Сейчас же считается давно общеизвестным, что Перестройка была эпохой невиданного общественного обмана. Это была первая постмодернистская революция, которые мы потом видели в формате «цветных революций». Перестройка была самой мощной из них — после нее рухнула одна из самых мощных держав планеты.

Напомним, что в 1989 году страна еще существовала и лозунг «Партия — наш рулевой» все еще действовал. Все определяла на самом деле Партия и те течения, которые были там. Вердикт вышестоящих партийных кругов тогда исполнялся неукоснительно: сам развал страны и Перестройка исходили из партии — именно с ее подачи.

Перепись 1989 года — «Лигачевская перепись»

В восемьдесят девятом году на Башкирию был не просто административный нажим — он был совершенно беспрецедентным. Потому что восемьдесят восьмом году в Башкирскую АССР прибыла партийная комиссия уровня ЦК КПСС — это совершенно беспрецедентный случай. Даже сейчас такого не было: в номенклатурных переворотах и 2010 года, и 2018 года — мы не видели ничего подобного.

Комиссия была разгромная по сути. И возглавил ее Егор Лигачев, который тогда был одним из первых лиц партии, сейчас его можно сравнить только разве что с Дмитрием Медведевым, наверное.

Он во всеуслышание указал, что в Башкирии осуществляются «перекосы в национальном вопросе». А какие перекосы? «Башкиризация»! «По многочисленным письмам трудящихся...» — и так далее, и так далее, это обычная совершенно партийная фразеология (мы знаем, что и репрессии у нас были «по многочисленным письмам трудящихся» — и это не означает, что все они были справедливы, не так ли?).

И, основываясь на «многочисленных письмах трудящихся» Партия указала перекосы, которые надлежит «исправить». То есть партийная верхушка указала, что «башкиризацию» надлежит «исправлять»: то есть получается, дала директиву, чтобы как можно больше населения записалось «татары». Точно так же, как ранее они писали «башкир».

Под удар «лигачевской переписи» попали башкиры с двойной идентичностью

Понятно, что переписать таким образом, точнее, воздействовать таким образом на башкира из Баймака или Абзелила или на татарина из Казани невозможно. А вот на то население, которое находится на северо-западе Башкирии и на востоке Татарии — население, которое даже татаристские ученые — Габдрафиков, например, Исхаков — признают как население с двойственной этно-идентичностью, — там подобные пертурбации не только были возможны, но, с учетом партийных установок из Москвы, озвученных Егором Лигачевым — были неизбежны.

О роли низового партийного звена в переписи

Кроме того, очень большую роль сыграла именно низовая интеллигенция.

С одной стороны, партийные начальники в низовом звене — учителя, и др. — получив добро на такую работу вели очень активно эту самую агитационную работу.

С другой стороны, поддержка была и «снизу»: поскольку, как и положено типичному модернистскому проекту, главным оружием татарского национального проекта является учитель. И татарские учителя на Северо-Западе Башкортостана очень много сделали для продвижения этого проекта.

Это ни плохо и ни хорошо — необходимо принять, что это достаточно естественно в местах, где чересполосно живут башкиры и татары, а при этом часть башкир является населением с двойственной идентичностью. То есть по происхождению то они башкиры, но это происхождение древнее,

Советская власть требовала четкого разделения на две нации

Особенность двойственной идентичности в том, что от отцов то они знают, что они — башкиры, но в реальности иная картина: язык их не признается как башкирский (несмотря на усилия филологов), а учитель — уважаемый и почитаемый на селе человек — утверждает, что все они — татары.

И результаты известны: произошел резкий, не обусловленный никаким демографическими предпосылками скачок татар и падение башкир — ровно как и предписывала главенствующая тогда Партия.

В этой связи у башкирской интеллигенции произошла такая психологическая травма: они вдруг оказались — безо всякой войны, массового переселения или иных пертурбаций — вдруг оказались в таком очень зыбком состоянии в своей собственной республике.

Перед переписью партийная машина по Башкирии проехалась катком

Но и этого мало. Когда говорят о якобы отсутствии административного давления, то парадоксальным образом не видят — насколько резкими и жесткими были эти административные меры воздействия.

Ведь там не просто директивы были.

Буквально за пару лет до этого был снят Мидхат Шакиров — первый секретарь обкома БАССР. Снят на фоне очень жестких формулировок, включая обвинения в башкирском национализме.

Понятно, что с партийной точки зрения все было обставлено достаточно корректно: человек поработал — проводили на пенсию. Но на самом деле это был разгром.

Причина разлада в партийной семье - передел власти

Причины этого разгрома просты: во время Перестройки шел большой, очень серьезный передел власти. И группа Горбачева — мы не говорим о личностях, а о команде в целом — определилась, что она уже сдаст страну. Вопрос был только в том — на каких условиях ее сдавать.

Везде, где к власти приходили клевреты «команды Горбачева» — люди типа Шеварднадзе, например, Алиева и т.д. — везде вспыхивали межнациональные конфликты. Они их не то чтобы специально устраивали, но сама их политика вела к тому, что создавалась атмосфера, благоприятствующая развитию таких конфликтов.

Вспомним, что произошло в Казахстане, когда Горбачев поставил Колбина — что из этого вышло? Беспорядки были беспрецедентными по советским меркам. Восстала казахская молодежь, казахское студенчество: они были возмущены тем, что плюют на их национальные традиции, которые всегда уважались в советское время.

Здесь — в Урало-Поволжье — все происходило не так трагически, но были заложены основы для другого — пусть «бумажного», но зато долгоиграющего — конфликта.

Сразу с обоих сторон этот конфликт разросся.

Итоги аномальной переписи пожинаем по сей день

Во-первых, эти аномальные результаты переписи 1989 года теперь послужили знаменем и основой целой идеологии, целого концепта, с помощью которого потом можно было превращать в поле политических баталий каждую обычную перепись.

Хотя, еще раз напоминаю, перепись не для политических баталий существует вообще. Она существует чтобы данное собрать и узнать сколько у вас кого и как с этим вести себя: сколько у нас строителей, сколько инженеров, сколько башкир, сколько татар, сколько домохозяек, ученых и так далее.

Вместо этого именно у нас в Башкортостане каждая перепись превращается в политическое шоу. В Татарстане этого не происходит.

Здесь уже в силу вступают новые постсоветские реалии, когда конкурируют между собой не только люди, но и республики, субъекты.

И здесь Татарстан действует так не потому что он такой плохой, а мы такие хорошие — а с понятными, чисто прагматическими целями, он использует этот факт. Именно поэтому татарстанские издания очень подробно описывают любые конфликты — в том числе и вокруг каждой переписной ситуации. А Башкирия им ничем подобным не отвечает.

2000-е годы - годы отрезвления, но последствия идеологов перестроечной поры чувствуются по сей день

Тут есть еще один нюанс. Дело в том, что изначально во время Перестройки, когда власть захватывает эта перестроечная команда — очень разношерстная — она использовала целый ряд диких, по нынешним понятиям, мифов. Так они оцениваются нами сейчас, когда мы уже отвыкли и вышли уже из тумана мышления той поры.

Можно сказать, что в «путинские годы» наступило отрезвление.

Но эти мифы — были. Были эти мифы и стереотипы но они были и в их числе были вещи которые сразу незаметны. Например, там не только делили людей сразу на «чистых» и «нечистых» — на демократов и не-демократов.

Причем обструкции, которые устраивали по отношению к недемократам, были таковы, что показали: зря ругают Сталинские времена — потому, что дай таким возможность немножко осуществить свои, так сказать, склонности к доносам на практике — было бы похлеще 1937-го года.

Так вот в число «чистых» либо «нечистых» зачислялись не только отдельные партии, не только отдельные люди, но иногда и целые народы. На это обратил внимание еще Сергей Георгиевич Кара-Мурза когда указывал это в нагорно-карабахском конфликте — который тоже был развязан во время перестройки.

В более урбанизированной России все происходило более мягче. Но тоже — башкиры, например, до сих пор воспринимаются более традиционными, а значит — менее «чистыми» для либеральной интеллигенции.

Мимикрия под сироту казанскую: везде «свои»

Вспомним довольно распространенный татаристский миф, внедряемый Рафаэлем Хакимовым (бывший советник Минтимера Шаймиева) о том, что Золотая Орда была почти буржуазным государством.

Средневековая империя с кочевниками в главной роли — буржуазное государство!

То есть все сразу перекраивалось под то, чтобы сразу показать «либералам»: «Мы — свои!»

Башкирская интеллигенция не могла этим озаботиться — она другого характера. У нее нет очень сильной диаспорной составляющей, например, которая есть у татар. Они не умеют так мыслить — как диаспора.

Именно поэтому и Муртаза Губайдуллович Рахимов тоже никогда не мог показаться для Москвы «своим». Хотя, казалось бы, куда уж быть лояльнее. Он все равно человек другого плана чем Минтимер Шарипович Шаймиев, который всегда казался руководителем более современным.

Не только потому, что он из более высокой страты — партийных руководителей- напомним, что с 1969 года Минтимер Шаймиев был уже инструктором обкома ТАССР. Муртаза Рахимов же был из когорты «красных директоров». Не только поэтому, но и потому, что Рахимов — представитель более «традиционного» (в глазах истеблишмента) этноса.

«Традиционные» башкиры принесены в жертву «либеральным» татарам

Это была иллюстрация к тому, что происходило в перестроечные годы — чтобы ярче понять, что значит «традиционный» и «либеральный».

Это расшифровывается так: традиционный — значит менее годящийся для Перестройки.

Соответственно и «традиционный этнос» лишается преференций в глазах команды Горбачева. И в преддверии общей «сдачи страны» эту Советскую Башкирию — не жалко.

Но теперь, когда мы отошли от этих времен, когда на дворе уже даже не постсоветская эпоха — та пора, когда доживалось все, что было создано в Советском Союзе — надо подумать, как нам жить в эту начинающуюся третью эпоху.

В это время, я считаю, следует спокойно и вдумчиво препарировать вот эти достаточно простые на самом деле мифы уже отошедшей от нас эпохи, конфликты той поры.

Чтобы мы могли спокойно и уверенно, не повторяя ошибок глядеть будущее и учиться на уроках прошлого.

*Материал доступен только на русском языке