Северо-западные башкиры: антропология и генетика

Светлой памяти антрополога Рината Юсупова

Дифференциация башкирского этноса на этнографические группы была основана преимущественно на анализе комплекса признаков материальной культуры и прикладного искусства башкир. Данная дифференциация успешно использовалась в антропологических исследованиях, но и сегодня она не потеряла своей актуальности. Северо-западная этнографическая группа не раз становилась объектом исследования антропологов и генетиков. Рассмотрим какие существуют концепции относительно формирования северо-западных башкир и каковы особенности исследования данной этногруппы с точки зрения разных научных дисциплин.

Исторический ареал северо-западных башкир занимает центральную и северную части Бугульминско-Белебеевской возвышенности, охватывая территории правобережья средней Уфы, западного Башкортостана и восточного Татарстана. В начале XX века они составляли треть башкирского населения (520-530 тыс. человек) [Асылгужин, 2015]. Основная причина выделения северо-западных башкир в отдельную историко-этнографическую группу – их интенсивное культурное взаимодействие с западными соседями: начиная с XVII века, они дисперсно проживали с пришлым тюркским и финно-угорским населением (марийцы, мишари, мокша, казанские татары, удмурты, чуваши, эрзя) [Шитова, 1968; Кузеев, 1974].

Одним из первых ученых-антропологов, для которого северо-западные башкиры стали объектом антропологического исследования стала М. С. Акимова. Ученый выделила два локальных комплекса, которые четко выделяются у северо-западной и северо-восточной групп башкир. Относительно остальных этнографических групп исследователь считала, что по одним признакам они тяготеют к северо-западным, по другим – к северо- восточным. Выделяя четыре основных антропологических типа у башкир, Акимова характерным для северо-западных башкир отметила субуральский тип. В сравнении с урало-поволжскими народами северо-западные башкиры больше всего тяготеют к татарам, удмуртам и марийцам. Однако Акимова отметила, что татары не могли участвовать в значительной степени в формировании антропотипа северо-западных башкир, поскольку у последних отсутствует темный европиоидный тип (понтийский), характерный для татар и особенно для мишарей. Происхождение антропологического типа северо-западных башкир Акимова связывает с населением Поволжья и Прикамья представленным пъяноборской, затем бахмутинской культурами (на основе Бирского и Камышлы-Тамакского могильников), унаследованными современными башкирами. Причем, по ее мнению, данный антропологический тип преобладал у населения Волго- Камья и Северной Башкирии I тысячелетия н.э. [Акимова, 1974, с. 77–96]

Р.М. Юсупов, привлекая краниологические данные, на материале древних и средневековых захоронений Южного Урала, считал, что в северо-западных и северных лесных районах Башкортостана процессы расогенеза протекали при активном участии уральской и светлой европеоидной рас, характерных для носителей пьяноборской культуры Прикамья и Поволжья. Причем в степной и лесостепной зоне также широко распространен европеоидный тип, однако иного происхождения – южного и юго- восточного – характерного для «савроматов и сарматов». Пользуясь антропологическими материалами Акимовой по северо-западным башкирам, Р.М. Юсупов несколько уточнил выводы предшественника: особая близость по краниологическими данным у северо- западных башкир обнаруживается с тюркоязычными чувашами и лишь потом с финнами Поволжья, существенно отдаляясь от казанских татар. Р. М. Юсупов соглашается с мнениями антропологов XIX – начала XX вв. (В. И. Даль (1834), М.А. Круковский (1909)), сближавшими башкир больше с финскими народами, чем с тюркскими, что наиболее сильно проявляется на женском антропологическом материале [Антропология башкир, 2011, с.113–158, 177–189].

Последние краниологические исследования чияликской археологической культуры также показали антропологическую связь одновременно с северо-западными башкирами, краниосериями финноязычных народов (удмуртов и марийцев) [Нечвалода, 2018].

Значительная работа по изучению дерматоглифики и одонтологии северо-западных башкир проведена Н.А. Лейбовой (Суворовой). Исследование дерматоглифики показали, что в целом отличие северо-западных башкир от остальных этнотерриториальных групп несущественное. Относительное дистанцирование выявлено с северо-восточными башкирами, из-за сравнительно высокой доли монголоидности у последних. У северо-западных башкир отчетливо проявляется западный вектор генетических связей, что говорит о финно-угорском компоненте популяции. При сравнении северо-западных башкир с локальными выборками окружающих народов малые расстояния касаются лишь пермских башкир, в большинстве они обнаруживают средние обобщенные дерматоглифические расстояния с финно-угорскими группами, меньше сходства с тюрками Поволжья. Дерматоглифика башкир всех этнографических групп показывает промежуточное положение среди народов Урало-Поволжья, Средней Азии и Сибири. Причем у мужчин более отчетливо проявляется местная основа, выражающаяся в их сходстве с финно-угорскими народами. Обращает на себя внимание анализ башкирских популяций дифференциированых по родоплеменному признаку, однако результаты показали, что «родоплеменная структура не являлась сколько-нибудь значительным фактором в формировании территориальных дерматоглифических комплексов башкир» [Антропология башкир, 2011, с. 250–251].

Одонтологические исследования показали, что, северо-западные, центральные и юго-западные башкиры, довольно своеобразны, однако показывают тяготение к волжским и пермским финнам (в первую очередь, к марийцам и коми-зырянам). Интересен приведенный исследователем кластерный анализ, где материал мужских образцов больше кластеризуется, чем женские образцы [Антропология башкир, 2011, с. 272–317].

Самостоятельным направлением в исследовании происхождения северо-западных башкир являются исследования генофонда. Н. Х. Спицына, В. А. Спицын исследовали “древнебашкирские племена”, выборка которых охватывала районы Башкирского Урала, Зауралья и Челябинской области. Однако исследователи при рассмотрении внутри- и межпопуляционного разнообразия пришли к выводу о том, что генетические различия между племенами более чем в два раза превышают различия между популяциями дифференциированные по районам и поселениям. Это, в свою очередь, указывает на эффективность сопоставления популяций на уровне племен при решении этногенетических вопросов [Антропология башкир, 2011, с. 328–329].

Проведенные уфимскими генетиками исследования генофонда башкир под руководством Э. К. Хуснутдиновой анализировали полиморфизм и мтохондриальной ДНК и Y-хромосомы. Выборка была представлена семью субпопуляциями башкир, дифференциироваными по муниципальным районам и регионам компактного проживания башкир. К сожалению, этнографический принцип при формировании выборки не учитывался. Районы территориально близкие к ареалу северо-западных башкир представлены лишь башкирами Пермского края, где превалирующей оказалась гаплогруппа R R1 1b b- - M 296. Однако, если брать наиболее западные популяции обследованной выборки (Стерлибашевский район РБ и районы Саратовской и Самарской областей), то для башкир характерно превалирование «западно-евразийских гаплогрупп» (гаплогруппы Y-хромосомы – N N- - Tat, и гаплогруппы H H, , U U – митохондриальной ДНК), что связывается с двумя волнами миграций – уралоязычных групп примерно II тысячелетия до н.э. и тюркоязычных кочевников в средневековье [Антропология башкир, 2011, с. 343–349].

Исследование северных башкир продолжилось в рамках большого исследования гаплогруппы R1b Y-хромосомы. Для пермских башкир характерной оказалась европейская ветвь гаплогруппы R1b – гаплогруппа U152, которая часто встречается в Швейцарии, Италии, Франции и западной Польше (20-44%) [Myres, Rootsi, Lin et al., 2011].

В 2012 г. была проведена совместная экспедиция Медико-генетического научного центра и Института гуманитарных исследований Республики Башкортостан по сборугенетического материала у башкир под общим уководством Е.В. Балановской. При сборе были учтены историко-этнографические условия формирования населения. На основе этнографических материалов выделялась клановая структура северо-западных башкир. Были выделены области расселения башкир, которые менее всего подвергались миграциям в XVIII–XX веков. Всего было обследованно 230 образцов венозной крови. Исследовался полиморфизм Y-хромосомы. Выборка была дифференцирована между подгруппами. Нижнебельские башкиры представлены клановыми объединениям гирей, еней, елан, канглы; северные башкиры – балыксы, унлар, уран. Исследования подтвердили сделанные ранее вывод Спицыных – между подгруппами обнаружено значительно меньшее генетическое разнообразие (F ST =0.05), нежели между кланами: северные кланы F ST =0.71, нижнебельские – F ST =0.41. Это подтвердило тезис об эффективности исследования генофонда через призму клановой структуры этносах [Балановская, Юсупов, Схаляхо и др., 2017]. При анализе северо-западные башкиры среди других этнографических групп обнаружили генетическую близость с юго-западными башкирами (d=0.18), в тоже время их восточные соседи – северо-восточные башкиры – оказались генетически самой далекой этнографической группой (d=0.37). Однако особенно близкими оказались популяции финно-угорских народов (вепсы d=0.11, карелы d=0.17, финны d=0.19, эрзя d=0.36), в их числе популяции северные (d=0.29) и центральные (d=0.30) русских, а также западные соседи башкир – казанские татары (d=0.24), в генофонде которых фиксируется мощный генетический пласт, роднящий их с финноязычным населением. Авторы заключают, что основным субстратом формирования северо-западных башкир стал «генофонд племен финно-угорского мира» за счет высокой доли гаплогруппы N N3 3a a 4 характерной для финно-угорских народов. Необходимо добавить, что данная гаплогруппа характерна практически для всех этнографических групп и довольно высокие частоты встречаются у юрматинцев, минцев, усерган, тунгауров и у некоторых северо-восточных башкирских кланов. Исследователи полагают, что на субуральский страт наложились генофонды кочевого населения довольно широкого временного диапазона. «Восточносибирская» гаплогруппа N N3 3a a2 2 (Еней), имеющая явные генетические связи с якутами, возможно, привнесена в западную Евразию в период Великого переселения народов. Обращают также на себя внимания клановые объединения балыксы и унлар, в составе которых превалирует гаплогруппа R R1 1a a- - M 198, имеющие табынское происхождение, появление которых связывается с ростом и продвижением на запад кланового объединения табын в период позднего средневековья. Здесь актуально замечание по дерматоглифике башкир, где популяция с. Кашкино (балыксы) также обнаружила близость с популяциям восточных районов Башкортостана – исторической территории табынцев.

Масштабное исследование было посвящено гаплогруппе G G1 1, где также рассматривалась и популяция канглинских башкир. Превалирующая в их генофонде «кавказская» гаплогруппа G G1 1- - M 285 (Канглы), оказалась генетически близка к южнокавказским популяциям армян. Вероятно, носители данной гаплогрупы оказались связанны с сармато-аланским кругом племен и попали в Западную Башкирию уже в средневековье в составе башкиро-печенежского союза [Balanovsky, Zhabagin, Agdzhoyan et al. 2015].

Отдельные генетические линии генофонда северо-западных башкир исследованы В.Г. Волковым, А.А. Каримовым. Исследование ученых не является популяционным и относится к зарождающемуся научному направлению – генетическая генеалогия, где главным объектом исследования являются отдельные родовые линии, а не популяция. Этнотерриториальная группа северо-западных башкир не учитывалась, однако объектами исследования оказались основные генетические линии практически всех клановых объединений северо-западных башкир. Были субтипированы превалирующие в генофондах кланов гаплогруппы. Так, субтипирование североевразийской «финно-угорской») гаплогруппы N N3 3a a4 4 нескольких образцов кланов северо-западных башкир, где превалировала данная гаплогруппа. Результаты показали, что для башкирских популяций характерны две ветви гаплогруппы – Y24361 (елан) и L L 1034 (уран). Разделение между ними произошло в период распада финно-угорской языковой общности – 4000±400 лет назад. В свою очередь, гаплогруппа L L 1034 делиться на две части – одна авторами названа «ханто-мансийской» (Y28538), обнаруженная у сибирских угров, другая – «венгерско-башкирской» (L1442), выявленная у казахов, татар, башкир и венгров. Последняя, обнаруживается в генофонде уранцев и некоторых этнографических групп современных татар на северо-западе Татарстана. Разделение L L 1034, по мнению авторов, произошло на пограничье Башкортостана, Свердловской, Курганской и Челябинской областей. Исследователи предполагают, что все линии гаплогруппы N N3 3a a 4 попали в генофонд приуральских башкир в составе миграции угорских племен и ассоциируют ее с кушнаренковско-караякуповским археологическим комплексом [Волков, Каримов, 2017]. Если предыдущие антропологические и геногеографические исследования показывали четкую связь северо-западных башкир с популяциями запада (в основном с финноязычными), более того, М. С. Акимовой и Р. М. Юсуповым выстраивалась схема пьяноборская культура – бахмутинская культура – северо-западные башкиры, то в данном случае, предполагается смена субстрата башкирского генофонда на «угорский». Учитывая дискуссионность и противоречивость вопроса, авторы концепции уточняют,что требуются популяционные исследования – скрининг популяций башкир, казахов, узбеков и финноязычных народов, поскольку неизвестна доля L L 1034 в их генофондах. Связь северо-западных башкир с кушнаренковско-караякуповским комплексом, как и с бахмутинской культурой, возможно, разрешит исследование древней ДНК, что, как следствие, поставит вопрос и об ассоциации культур V–VIII вв. Южного Урала с прабашкирами [Мажитов, Султанова, 2010. С. 226].

Литература:

1. Акимова М.С. Антропологические исследования в Башкирии // Антропология и геногеография. М.: Наука, 1974. С. 77–96.

2. Антропология башкир / М.А. Бермишева, В.А. Иванов, Г.А. Киньябаева и др. СПб.: Алетейа, 2011.

3. Асылгужин. Р.Р. Сколько же западных башкир? // Перспективы развития башкирского народа: осмысление истории, сохранение традиций, модели национально-государственного строительства. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Уфа, 20 ноября 2015 г. С.146-154.

4. Балановская Е.В., Юсупов Ю.М., Схаляхо Р.А. и др. Генетические портреты семи кланов северо-западных башкир: вклад финно-угорского компонента в генофонд башкир // Вестник Московского университета. Серия 23: Антропология. 2017. № 12. С. 94–103.

5. Волков В.Г., Каримов А.А. Происхождение и родственные связи башкир родов Айле, Тырнаклы и Тубаляс по данным генетических исследований // История башкирских родов. Айле, Тырнаклы, Тубаляс. Том 25. Часть 2. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН; Китап, 2017. С. 268–287.

6. Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. М.: Наука, 1974.

7. Мажитов Н.А., Султанова А.Н. История Башкортостана. Древность. Средневековье. Уфа: Китап, 2010. С. 226.

8. Нечвалода А.И. Антропология чияликской культуры по краниологическим материалам из могильников Центральной Башкирии // Этнос. Общество. Цивилизация. V Кузеевские чтения. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Уфа, 27-28 сентября 2018 г. Уфа (в печати).

9. Шитова С.Н. Народная одежда башкир / Археология и этнография Башкирии. Т. III. Уфа, 1968.

10. Balanovsky O., Zhabagin M., Agdzhoyan A. et al. Deep phylogenetic analysis of haplogroup G1 provides estimates of SNP and STR mutation rates on the human Y chromosome and reveals migrations of Iranic speakers // PLoS One, 2015. N7. Epub ahead of print. DOI:org/10.1371/journal.pone.0122968.

11. Myres N.M., Rootsi S., Lin A.A. et al. A major Y-chromosome haplogroup R1b Holocene erafounder effect in Central and Western Europe // European Journal of Human Genetics (2011) 19, 95–101.

*Материал доступен только на русском языке