Колодное пчеловодство у башкир

«Башкирия – классическая страна пчеловодства, и бортничество процветало там со времен глубокой древности», – писал известный этнограф С. И. Руденко.

Согласно археологическим данным, начало зарождения бортевого пчеловодства в Башкортостане можно отнести к эпохе раннего железного века. Доказательством этому служат археологическая находка остатков липового меда в глиняной посуде, обнаруженная в одном из погребений кара-абызской культуры (III–II века до нашей эры), а также инвентарь бортника (топор, тесло, скобель и др.) из более позднего Бахмутинского могильника (VI–VII века).

Первое письменное упоминание о башкирах, проживающих между Волгой и Уралом, относится к 922 году нашей эры. Это «Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 годах». В книге описаны верования, обычаи, нравы и, в частности, отмечен промысел меда:

«В их лесах много меда в жилищах пчел, которые они знают и отправляются к ним для сбора этого меда».

Башкиры в дальнейшим активно развивали бортевой промысел и достигли больших успехов в этом деле. «Едва ли сыщется такой народ, который мог бы превзойти башкир в пчелиных промыслах», – писал в XVIII веке о достижениях башкирского населения в бортничестве известный русский географ, историк, краевед, член-корреспондент Петербургской академии наук Петр Рычков.

В домонгольский период бортничество у башкир, как видно, имело промысловое значение. Во все времена мед высоко ценился. После вхождения Башкортостана в состав империи Чингисхана правителям Золотой Орды башкирские роды долгое время платили яһаҡ (налог) пушниной и медом. Данная традиция не изменилась после принятия башкирами подданства Русского государства. В Москву из Башкортостана в виде ясака поступала пушнина и башкирский бортевой мед. Количество меда измерялось батманами. В одной из родословных (шежере) башкир-минцев говорится о ежегодной сдаче 18 батманов меда (примерно свыше 80 кг).

Интересные данные о пчеловодстве башкир приведены в «Книге Большому Чертежу», написанной в 1627 году, где сообщается:

«А от устья реки Белые Воложки, вверх и по реке по Уфе по обеим сторонам и до Аральтовы (Уралтовой) горы и далее все живут башкиры, а кормля их мед, зверь, рыба, а пашни не имеют».

Бортничеством занимались на всей территории Башкирии, где только был подходящий лес. Башкиры владели сотнями и более бортевых деревьев.

«В Башкирии немало таких хозяев, что у одного башкирца тысячи по две и больше бортей, отчего они получают знатные себе доходы. Можно сказать, что конские и пчелиные заводы в Башкирии суть самые лучшие и прибыточные продукты», – писал П. И. Рычков.

В Башкирии даже в XVIII веке порча бортевых деревьев или их захват карались штрафами, указанными в «Уложении». При отдаче в оброк своей вотчины башкиры оговаривали стоимость бортей отдельно:

«…за каждое ево дерево дельное по 10-ти коп., а за жилую пчелу по рублю по 50 коп., а где пчела сидела по рублю, а за снятую вершину и тамженое дерево по 5-ти коп., а за самосатку по 6-ти руб.».

«Дельное дерево» – это новая борть, «жилая пчела» – борть с пчелами, «где пчела сидела» – борть, ранее заселявшаяся пчелами, «снятая вершина и тамженое дерево» – дерево, подготовленное к деланию борти.

В своих бортных уходьях башкиры различали дупленицы, т. е. естественные дупла в деревьях, в которых поселились дикие пчелы, и борти – деревья с искусственными дуплами. Дупленицы, как и борти, являлись личной собственностью, и на каждой из них обязательно ставилась тамга, знак собственности владельца. Бортевые деревья башкир считались недвижимым имуществом, имели знак отличия (тамгу) какого-либо рода и упоминались в документах под этим знаком.

Владельцы бортей в пределах рода к сохранившемуся общему знаку добавляли свой индивидуальный знак, отличающий их собственные борти от бортей родственников. Родословные знаки, нанесенные владельцем на бортевые деревья, указывали как на право владения бортью, так и на право собственности на землю данного урочища. Без письменного согласия владельца бортей никто не имел права пользоваться бортевыми угодьями. Эта правовая установка была широко распространена в ХVII веке среди местного башкирского населения. Поэтому в каждом отдельном случае право пользоваться бортями на чужой территории оговаривалось особо.

«Башкирцы весной, в мае, целыми деревнями отправляются в леса на поиски, и, разделившись партиями, … выискивают лесины, в которых отошедший рой может поселиться…», – пишет автор XIX века.

Башкиры дуплистые деревья находили по основным признакам — грибные наросты на коре указывали на гниение в сердцевине ствола. В таких деревьях чаще всего и находили пчел. Но и сами изготавливали борти (по-башкирски солоҡ).

«Борти делаются на дубу, на вязу и на осокори. К устроению борти приступают таким образом:

Военный башкурт выбирает высокое дерево (высота дерева принимается в расчет для безопасности от медведя) и, выбрав его, делает предварительно, в нижней его части, две зарубки, достаточной величины для того, чтоб нога могла на них держаться.

Между тем у него приготовлен уже ремень, называемый кире́нь. Он делается из сыромятных кож, вяжется «плетнём» и бывает шириной пальца в четыре. Башкурт обхватывает этим кире́нем и себя, около поясницы, и дерево, и концы киреня скрепляются один с другим —кляпышками, то есть палочками, вдеваемыми в петли кире́ня.

Вставши на первую пару зарубок, башкурт, поддерживаемый на весу́ кире́нем, начинает свою работу. Рубнёт он налево, сделает новую вырубку и поставит на нее левую ногу; потом рубнёт повыше направо и с нижней зарубки перенесет правую ногу на эту вновь просеченную ступеньку; на них он приподнимается все выше и выше по новым уступам и наконец достигает высоты около пяти сажен от поверхности земли, и там, в полулежачем уже положении, опираясь поясницей на ремень, а ногами в зарубки, или за́теси, начинает долбить дерево.

Сделавши внутри дерева надлежащей величины пустоту я́миной и приготовив таким образом пустую колоду, которая в диаметре бывает четверти в две, а длиною с два с половиной аршина, и которая и есть собственно то, что называется бортью, — башкурт во всю длину ее прорубает щель, называемую «лети́к», или заделку для вылета пчел, и заколачивает ее простым обрубком. В заделке, при заколачивании ее, оставляется отверстие (величиной в копейку серебра), и в это то отверстие и начинают после налетать или дикие, или прокараулившие рой дворовые пчелы.

Иногда на одном дереве делаются по две и по три борти.

Приготовленное таким образом дерево называется бортевым деревом, и башкурт, посвятивший на него свои труды и приобретший этим на него право собственности, затамговывает его своею родовою тамгой — и мед, приготовляемый пчелами, неприкосновенен для постороннего.

Начиная с 21 июля по 6 августа — постоянно собирается партия башкуртов; они разъезжают по́ лесу, осматривают свои затамгованные борти, по-прежнему влезая к отверстию, и, разумеется, всегда в сетках, чтоб предохранить себя от укушения. Где в борти много меда — башкирец возьмет; где его мало — там оставить его нетронутым до времени; но обыкновенно к 15-му августу мед везде уже повыберется, за исключением того количества, которое необходимо оставить для зимнего пропитания пчел, уже остающихся в борти", — писал П. И. Небольсин.

В XVIII–XIX веках практически у каждой башкирской семьи имелись свои борти и дуплянки. Большинство пчеловодов имели 50 — 80 бортей, богатые — по 100. Некоторые башкиры владели несколькими сотнями бортей и имели с них неплохой доход.

Немецкий ученый Симон Паллас, участвовавший в академических экспедициях в 1768 — 1774 годах, про башкирский пчеловодческий промысел отмечал следующее:

«Здесь весьма стараются о пчеловодстве, так что некоторые имеют в разных местах в лесу около 400 пчельников и ежегодно 40 или более пуд меду собирают. Выдалбливают для ульев всякие деревья... Весьма удивительным образом и с отменным проворством и скоростью башкирцы сие делают. На верьху, где надобно работать, приготовляет он себе ступени получше и спокобнее и делает способно вися в веревке все, что ему надобно, к чему имеет за поясом потребные инструменты. Пониже пчельника отрубают нарочито все ветки и сучки, дабы медведь не мог влезть на дерево. Но несомотря на то делают сии в уральских лесах в нарочитом множестве водящиеся звери великий вред ульям, и для того употребляют к сему всякие средства для отвращения и истребления оных. Самое же обыкновенное средство состоит в том, что вколачивают в ствол вострые сверху загнутые ножи или железные спицы, либо вкруг всего дерева, ежели оно прямо, либо повыше изгибу, когда оно кривое. Когда медведь лезет на дерево, то обходит он сии вострые спицы, а напротив того спускаясь вниз, упадет на них и ранен бывает в брюхо так, что обыкновенно от того умирает. Но нередко случается, что старые медведи отбивают от себя лапами осторожно все приготовленные на них таковые орудия. С большим успехом употребляют иные на деревах натянутые некоторые снасти, которые имеют некое сходство со старинными стрелометательными орудиями, кои так за веревочку и заощеренное (заостренное – автор) бревно спустившись ударит его в грудь. Иные привязывают толстыми канатами к длинному суку в равновесном положении доску, которая к пню притянута и мочалом крепко привязана быть может. Медведю весьма способно покажется, сидя на оной, выдирать мед, почему и первый его труд состоит в том, чтоб разорвать мочало, коим сук с доскою привязан: но едва он сие сделать успеет, сук с доскою от дерева удалится и по воздоху на привязанном к суку канате качаться начнет. Если медведь тотчас не упадет, то должно ему отважиться к двум опасностям: либо с высоты низринуться, либо там терпеливо сидеть до времени. На оба первые случаи вколочены под деревом заостренные колья деревянные, а в последнем убивают его отчати стрелами, а отчасти из ружьев».

В конце XVIII века социально-экономическое положение башкир обусловило снижение роли бортевого пчеловодства в хозяйстве. В середине XIX века сложилась пасечная (колодная) система пчеловодства.

С вырубкой лесов бортей у башкир становилось все меньше и меньше, и им пришлось начать устраивать ульи-колоды (умарта). Хотя, судя по имеющимся документам, башкиры начали «пчел заводить» еще в первой четверти XVIII века, к пасечному хозяйству они перешли не сразу. Долгое время ульи-колоды, укрепленные на деревьях, заменяли борти. Еще в начале XX века в Прикамье и по р. Белой башкиры ставили в лесах навощенные ульи, привязанные к деревьям.

Развешивание ульев в лесу на деревьях первоначально имело такой же характер, что и бортничество. Ни наблюдения за размещенными в лесу ульями, ни ухода за пчелами, ни огребания роев еще не было. Между тем, возможность сконцентрировать большое количество ульев на деревьях на сравнительно небольшом участке позволяла оберегать их от хищения меда, и это было переходной формой к устройству настоящих пасек (утар, умарталык), где ульи стояли уже на земле. Для устройства пасек обычно выбиралась в лесу поляна, защищенная со стороны господствующих ветров, или займище, или, наконец, небольшой перелесок. Пчелы помещались в ульях-колодах, расставленных на выбранном месте на особых подставках (камнях — умарта аҫты ташы — или обрубках дерева) и привязанных или к дереву, или к забитому в землю колу.

Высота ульев была от 1,5 до 2 м, диаметр от 70 см до 1 м. Длинная щель посредине улья закрывалась двумя брусками (капкак), расположенными один над другим и закрепленными в улье особыми деревянными колышками (сөй). Вверху у улья проделывалось ушко (колак), за которое он привязывался к дереву или колу. Внутри улья накрест укреплялись две или три палочки (рәтә или тагарау) для поддержания сотов (балауыҙ). В верхнем отделении помещались еще особые грабельки (тырма), также для поддержания сотов.

Улей покрывался сверху берестой, на которую клался какой-либо груз, чаще камень. Сбоку, вблизи квадратного отверстия (кейә) для входа в улей пчел, куда вставлялся длинный клин (кейә калагы), настолько длинный, что один конец его касался внутренней стенки, а другой выступал наружу, привязывалась щеточка из хвороста.

На пасеках башкиры редко строили шалаши и балаганы, чаще избушки, в которых жили сторожа и хранились все необходимые для пчеловодства принадлежности. Пасеки всегда огораживались изгородями, на которых были насажены конские черепа (ат башы) от сглаза (күҙ тейеү), черепа клались также на отдельные ульи, развешивались на деревьях.

«Бортей в Башкирии – бездна. Если взять для примера деревню душ во сто, где-нибудь в лесном месте, особенно по реке Инзерю, то бедно-бедно надо положить в ней до 1000, а не то и до 2000 бортей в соседних лесах. А улья – сами по себе: их ставят до́ма, на огородах, или где-нибудь около деревни», – пишет П. И. Небольсин.

Устройство и содержание особых пасек всегда сопряжено с известными расходами. Поэтому башкиры, у которых ульев было немного, держали их в огородах, в садиках возле дома или просто во дворе. Последнее наблюдалось во всем Башкортостане, преимущественно в деревнях, расположенных вблизи чистых ручьев.

«Колоды горно-лесных башкир, как и их борти, имели отдельный леток. Всюду колоды по изготовлению и обустройству повторяли борть. Да иначе и быть не могло: делали их одни и те же люди, тем же инструментом. Разница была лишь во внешнем, если можно так сказать, оформлении. Колоды имели ушки для удобства подвешивания на деревьях или переноса их с места на место. А ушки эти было удобнее делать, если верх колоды приходился к комлю дерева. У борти же, наоборот, потолок ближе к вершине дерева, а низ – к комлю», – пишет Р. Ш. Вахитов.

Пасечное (колодное) содержание пчел способствовало интенсивному развитию отрасли. Секретарь Уфимского статистического комитета Н. А. Гурвич писал в конце XIX века о состоянии пчеловодства в крае:

«Пчеловодство в Уфимской губернии ведется в пасечное, огородное и бортевое, последнее довольно редко и преимущественно у башкир».

Уфимской губернии в 1871 году впервые была проведена перепись пчелиных семей (323,9 тыс.).

Первая попытка ведения рамочного пчеловодства относится к 60-м годам XIX века: в окрестностях деревни Алайгирово Дуван-Табынской волости Стерлитамакского уезда (ныне Кармаскалинский район Республики Башкортостан) действовал кантонный «Казенный пчелиный завод».

Первая рамочная пасека была организована в горно-лесной зоне в 1906 году при Узянском заводе (ныне Белорецкий район Республики Башкортостан). Несмотря на это колодные пасеки были распространены вплоть до 60-х годов XX века.

Ныне колодное пчеловодство возрождается в Бурзянском и Иглинском районах Башкортостана и других местах. Но оно больше ориентировано на туристов, на ознакомление их с историей башкирского пчеловодства.

Из: "Библиотека нематериального культурного наследия РБ"