О происхождении генерала М. М. Шаймуратова

В последнее время в СМИ Татарстана, а также в идеологически близких к ним блогах и аккаунтах соцсетей вокруг вопроса национальной принадлежности прославленного генерала М. М. Шаймуратова, Героя России, командира 112-й Башкирской кавалерийской дивизии, поднялся нездоровый ажиотаж, носящий откровенно провокационный характер. Например, по отношению к нему используется эпитет «татарский генерал», ангажированность и, главное, некорректность которого очевидна. М. М. Шаймуратов был, в первую очередь, советским генералом, а уж потом лицом башкирского или, как утверждают ревизионисты и любители переписывания башкирской истории, «татарского» происхождения. Разберем вопрос происхождения героя.

Будущий генерал родился в ауле Биштяки, основанной в 1755 г. мишарами по договорной записи о припуске, данной башкирами-вотчинниками д. Мусино Минской волости Ногайской дороги Уфимской провинции. В 1792 г. в деревню дополнительно были припущены тептяре. Как известно, мишары представляли собой самобытную народность, сформировавшуюся на правобережье Волги в историческом регионе Мещера. Тептяре — это сословие, которое до 30-х гг. XVIII в. состояло исключительно из башкир, не способных по материальным причинам нести определенные условиями присоединения Башкирии к Русскому государству повинности (платеж ясака, несение военной службы и др.). Лишь накануне башкирского восстания 1735-1740 гг. правительство дало позволение войти в данную сословную группу башкирского народа и, тем самым, легализовать свое пребывание в крае «сходцам», т.е. бежавшим в Башкирию от фискального и религиозного гнета представителям народностей Поволжья — марийцам, чувашам, ясачным татарам («ясачная чуваша» Казанского уезда) и др. Что касается тептярей нынешних Гафурийского и Кармаскалинского районов, то, как показывают документы, они в основной массе происходили из этнических башкир Мензелинского уезда, переселивших в центр Башкирии по причине малоземелья у себя на родине.

По данным ревизий XIX в., предки генерала числились «мещеряками». Однако, сохранилось свидетельство зам. начальника политотдела 112-й Башкирского кавалерийской дивизии гвардии майора Сабира Рахимовича Кадырова, изложенное им в книге «Орел Урала», о том, что М. М. Шаймуратов имел иные представления о происхождении своих предков. В ходе одной из бесед он привел семейное предание, рассказанное ему отцом: «...наши предки пришли из-за Урала, из Исетской провинции...А корни наши в племенах айлинских башкир» [1]. О теоретической возможности включения этнических башкир в состав служилых мишарей существует авторитетное мнение известного этнолога Р. Г. Кузеева: «В источниках известны случаи, когда башкиры, включаясь в мишарскую службу, становились "мишарями"»[2]. Ситуация усложняется еще и тем, что у значительной части мишарей Южного Урала, в отличие от мишарей Поволжья, к XIX веку сформировалось башкирское самосознание. Не случайно, известный уфимский статистик и этнограф Н. А. Гурвич писал: «...слитие мещеряков с башкирами — есть этнографически совершившийся факт, против которого бессильны какие бы то ни было административные или фискальные мотивы разъединения...»[3]. Таким образом, если принять версию о башкирском происхождении предков Шаймуратовых, то манифестация башкирского самосознания остальной частью мишарей было независимым явлением.

Так или иначе, в метрической записи о рождении Минигали Шаймуратова написано следующее:

Метрическая книга д. Биштяки 1899 года [4]

Теперь обратимся к материалам Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 года, проведенной Временным правительством России. Вот подворная карточка отца будущего генерала Мингажетдина Фахрисламова. Переписчик, плохо знакомый с ономастиконом мусульман, исказил его имя, записав: «Селение: Биштяки. Домохозяин: Нихазитдин Фахарисламов. Сословие – пр. (т.е. “припущенник”). Национальность – б. (т.е. башкир)»[5]. Фахрисламов – это еще не фамилия, а отчество отца генерала. Сам М. М. Шаймуратов для образования своей фамилии выбрал имя прадеда Шаймурата (1766-1848).

При рассмотрении вопроса об этнической принадлежности М. М. Шаймуратова также следует учитывать исторической контекст того времени. В указанный период (конец XIX – начало XX вв.) татарская идентичность только-только начала свое распространение на территории Поволжья, что было результатом пропагандистской деятельности идеологов татарского миллета (нации). По предложению историка и богослова Ш. Марджани они принялись внедрять в общественное сознание псевдоисторический термин «татары», принятый в русской ориенталистике для обозначение тюркоязычных народов, в качестве интегрирующего политонима для мусульман внутренней России (казанских мусульман, мишарей, ногайцев, башкир и др.). Однако, на территории Южного Урала данное название получило массовое распространение лишь к переписи 1920 г., под воздействием пропагандистского эффекта, произведенного декретированием большевиками Татарской республики. Не случайно, исследователи полагают, что формирование татарской общности, характеризующейся незавершенностью этногенеза, проходило в советский период. Результатом этого процесса стала «татарская социалистическая нация». Однако, в момент рождения М. М. Шаймуратова татарская идентичность была неведома большинству мусульман Уфимской и Оренбургской губерний. Таким образом, он родился в семье, имевшей башкирское самосознание, что доказывает приведенные выше метрическая запись и подворная карточка 1917 года.

Другое дело, что в результате распространения татарского национального проекта на территорию Советской Башкирии, этническая ситуация стала претерпевать изменения. Система школьного образования на татарском языке, распространенная на мишарские, тептярские и частично башкирские селения северо-западных, западных, северных и центральных районов Башкирской АССР, в том числе на жителей деревни Биштяки, стала генератором татарского самосознания там, где его никогда не было. Следствием этого, мягко говоря, странного решения стало то, что этническая идентичность населения значительной части республики стала дрейфовать от башкирской, мишарской, тептярской, кряшенской к татарской. Жители районов, оказавшихся в сфере влияния татарской школы, полагали, что введением в процесс обучения татарского языка мудрая Советская власть, исходя из собственных перспектив, определила им политически необходимую национальность, а с ее решениями не спорят. Отсюда ясно, почему М. М. Шаймуратов до начала 30-х гг. указывал себя в анкетах башкиром [6], а позднее – татарином. Коль скоро, жители Биштяки, которые еще по последней переписи 1926 г. определяли себя мещеряками и башкирами, теперь «отцом народов» зачислены в состав татарской социалистической нации, значит, данное решение без рассуждений должен принять и он, красный командир Шаймуратов.

Таким образом, спекуляции относительно происхождения генерала М. М. Шаймуратова тенденциозны и, по замыслу их авторов, направлены на деконструкцию образа героя, ревизию прошлого Башкортостана, а если брать шире – башкирской этничности, так как боевой путь 112-й Башкирской кавалерийской дивизии является одной из самых ярких страниц новейшей истории нашего края.